РОЖДЕСТВЕНСКИЙ КОТЕНОК - Виртуальный рай для животных
 

Печать

Джеймс Хэрриот. БУЯН. РОЖДЕСТВЕНСКИЙ КОТЕНОК

 

Стоит мне подумать о Рождестве, как в памяти всплывает одна беспризорная кошечка.

 

В первый раз я увидел ее однажды осенью, когда приехал посмотреть какую-то из собак миссис Эйнсворт и с некоторым удивлением заметил на коврике

перед камином пушистое черное существо.

 

-- А я и не знал, что у вас есть кошка, -- сказал я.

 

Миссис Эйнсворт улыбнулась:

 

-- Она вовсе не наша. Это Дебби.

 

-- Дебби?

 

-- Да. То есть это мы так ее называем. Она бездомная. Приходит к нам раза два-три в неделю, и мы ее подкармливаем. Не знаю, где она живет, но,

по-моему, на одной из ферм дальше по шоссе.

 

-- А вам не кажется, что она хотела бы у вас остаться?

-- Нет,-- миссис Эйнсворт покачала головой, -- это очень деликатное создание. Она тихонько входит, съедает, что ей дают, и тут же исчезает. В ней есть что-то трогательное, но держится она крайне независимо.

 

Я снова взглянул на кошку.

 

-- Но ведь сегодня она пришла не только чтобы поесть?

 

-- Вы правы. Как ни странно, она время от времени проскальзывает в гостиную и несколько минут сидит перед огнем. Так, словно устраивает себе праздник.

 

-- Да... понимаю...

 

Несомненно, в позе Дебби было что-то необычное. Она сидела совершенно прямо на мягком коврике перед камином, в котором рдели и полыхали угли. Но она не свернулась клубком, не умывалась -- вообще, не делала ничего такого, что делают в подобном случае все кошки,-- а лишь спокойно смотрела перед собой. И вдруг тусклый мех, тощие бока подсказали мне объяснение. Это было особое событие в ее жизни, редкое и чудесное: она наслаждалась уютом и теплом, которых обычно была лишена.

 

Пока я смотрел на нее, она встала и бесшумно выскользнула из комнаты.

 

-- Вот так всегда, -- миссис Эйнсворт засмеялась. -- Дебби никогда не сидит тут больше, чем минут десять, а потом исчезает.

 

Миссис Эйнсворт -- полная симпатичная женщина средних лет -- была таким клиентом, о каких мечтают ветеринары: состоятельная заботливая владелица трех избалованных бассетов. Достаточно было, чтобы привычно меланхолический вид одной из собак стал чуть более скорбным, и меня тут же вызывали. Сегодня какая-то из них раза два почесала лапой за ухом, и ее хозяйка в панике бросилась к телефону.

 

Таким образом, мои визиты к миссис Эйнсворт были частыми, но не обременительными, и мне представлялось много возможностей наблюдать за странной кошечкой. Однажды я увидел, как она изящно лакала из блюдечка, стоявшего у кухонной двери. Пока я разглядывал ее, она повернулась и легкими шагами почти проплыла по коридору в гостиную.

 

Три бассета вповалку похрапывали на каминном коврике, но, видимо, они уже давно привыкли к Дебби: два со скучающим видом обнюхали ее, а третий просто сонно покосился в ее сторону и снова уткнул нос в густой ворс.

 

Дебби села между ними в своей обычной позе и сосредоточенно уставилась на полыхающие угли. На этот раз я попытался подружиться с ней и, осторожно подойдя, протянул руку, но она уклонилась. Однако я продолжал терпеливо и ласково разговаривать с ней, и в конце концов она позволила мне тихонько почесать ее пальцем под подбородком. В какой-то момент она даже наклонила голову и потерлась о мою руку, но тут же ушла. Выскользнув за дверь, она молнией метнулась вдоль шоссе, юркнула в пролом в изгороди, раза два мелькнула среди гнущейся под дождем травы и исчезла из виду.

 

-- Интересно, куда она ходит? -- пробормотал я.

 

-- Вот этого-то нам так и не удалось узнать, -- сказала миссис Эйнсворт, незаметно подойдя ко мне.

 

Миновало, должно быть, три месяца, и меня даже стала несколько тревожить столь долгая бессимптомность бассетов, когда миссис Эйнсворт вдруг мне позвонила.

 

Было рождественское утро, и она говорила со мной извиняющимся тоном:

 

-- Мистер Хэрриот, пожалуйста, простите, что я беспокою вас в такой день. Ведь в праздники всем хочется отдохнуть.

 

Но даже вежливость не могла скрыть тревоги, которая чувствовалась в ее голосе.

 

-- Ну что вы, -- сказал я. -- Которая на сей раз?

 

-- Нет-нет, это не собаки... а Дебби.

 

-- Дебби? Она сейчас у вас?

 

-- Да, но с ней что-то очень неладно. Пожалуйста, приезжайте сразу же.

 

Пересекая рыночную площадь, я подумал, что рождественский Дарроуби словно сошел со страниц Диккенса. Снег толстым ковром укрыл булыжник опустевшей площади, фестонами свешивается с крыш поднимающихся друг над другом домов, лавки закрыты, а в окнах цветные огоньки елок манят теплом и уютом.

 

Дом миссис Эйнсворт был щедро украшен серебряной мишурой и остролистом; на серванте выстроились ряды бутылок, а из кухни веяло ароматом индейки, начиненной шалфеем и луком. Но в глазах хозяйки, пока мы шли по коридору, я заметил жалость и грусть.

 

В гостиной я действительно увидел Дебби, но на этот раз все было иначе. Она не сидела перед камином, а неподвижно лежала на боку, и к ней прижимался крохотный совершенно черный котенок.

 

Я с недоумением посмотрел на нее:

 

-- Что случилось?

 

-- Просто трудно поверить, -- ответила миссис Эйнсворт. -- Она не появлялась у нас уже несколько недель, а часа два назад вдруг вошла на кухню с котенком в зубах. Она еле держалась на ногах, но донесла его до гостиной и положила на коврик. Сначала мне это даже показалось забавным. Но она села перед камином и против обыкновения просидела так целый час, а потом легла и больше не шевелилась.

 

Я опустился на колени и провел ладонью по шее и ребрам кошки. Она стала еще более тощей, в шерсти запеклась грязь. Она даже не попыталась отдернуть голову, когда я осторожно открыл ей рот. Язык и слизистая были ненормально бледными, губы -- холодными как лед, а когда я оттянул веко и увидел совершенно белую конъюнктиву, у меня в ушах словно раздался похоронный звон.

 

Я ощупал ее живот, заранее зная результат, и поэтому, когда мои пальцы сомкнулись вокруг дольчатого затвердения глубоко внутри брюшной полости, я ощутил не удивление, а лишь грустное сострадание. Обширная лимфосаркома. Смертельная и неизлечимая. Я приложил стетоскоп к сердцу и некоторое время слушал слабеющие частые удары. Потом выпрямился и сел на коврик, рассеянно глядя в камин и ощущая на своем лице тепло огня.

 

Голос миссис Эйнсворт донесся словно откуда-то издалека:

 

-- Мистер Хэрриот, у нее что-нибудь серьезное?

 

Ответил я не сразу.

 

-- Боюсь, что да. У нее злокачественная опухоль. -- Я встал -- К сожалению, я ничем не могу ей помочь.

 

Она ахнула, прижала руку к губам и с ужасом посмотрела на меня.

 

Потом сказала дрогнувшим голосом:

 

-- Ну так усыпите ее. Нельзя же допустить, чтобы она мучилась.

 

-- Миссис Эйнсворт, -- ответил я, -- в этом нет необходимости. Она умирает. И уже ничего не чувствует.

 

Мисисс Эйнсворт быстро отвернулась и некоторое время пыталась справиться с собой. Это ей не удалось, и она опустилась на колени рядом с Дебби.

 

-- Бедняжка! -- плача, повторяла она и гладила кошку по голове, а слезы струились по ее щекам и падали на свалявшуюся шерсть -- Что она, должно быть, перенесла! Наверное, я могла бы ей помочь -- и не помогла. Несколько секунд я молчал, сочувствуя ее печали, столь не вязавшейся с праздничной обстановкой в доме.

 

-- Никто не мог бы сделать для нее больше, чем вы. Никто не мог быть добрее.

 

-- Но я могла бы оставить ее здесь, где ей было бы хорошо. Когда я подумаю, каково ей было там, на холоде, безнадежно больной... И котята... Сколько у нее могло быть котят?

 

Я пожал плечами.

 

-- Вряд ли мы когда-нибудь узнаем. Не исключено, что только этот один. Ведь случается и так. Но она принесла его вам, не правда ли?

 

-- Да, верно... Она принесла его мне... она принесла его мне.рный комочек. Она разгладила пальцем грязную шерстку, и крошечный ротик раскрылся в беззвучном "мяу".

 

-- Не правда ли, странно? Она умирала и принесла своего котенка сюда. Как рождественский подарок.

 

Наклонившись, я прижал руку к боку Дебби. Сердце не билось.

 

Я посмотрел на миссис Эйисворт.

 

-- Она умерла.

 

Оставалось только поднять тельце, совсем легкое, завернуть его в расстеленную на коврике тряпку и отнести в машину.

 

Когда я вернулся, миссис Эйнсворт все еще гладила котенка. Слезы на ее щеках высохли, и, когда она взглянула на меня, ее глаза блестели.

 

-- У меня еще никогда не было кошки, -- сказала она.

 

Я улыбнулся:

 

-- Мне кажется, теперь она у вас есть.

 

И в самом, деле, у миссис Эйнсворт появилась кошка. Котенок быстро вырос в холеного красивого кота с неуемным веселым нравом, а потому и получил имя Буян. Он во всем был противоположностью своей робкой маленькой матери. Полная лишений жизнь бродячего кота была не для него -- он вышагивал по роскошным коврам Эйнсвортов, как король, а красивый ошейник, который он всегда носил, придавал ему особую внушительность.

 

Я с большим интересом наблюдал за его прогрессом, но случай, который особенно врезался мне в память, произошел на рождество, ровно через год после его появления в доме.

 

У меня, как обычно, было много вызовов. Я не припомню ни единого рождества без них -- ведь животные не считаются с нашими праздниками... Но с годами я перестал раздражаться и философски принял эту необходимость. Как-никак после такой вот прогулки на морозном воздухе по разбросанным на холмах сараям я примусь за свою индейку с куда большим аппетитом, чем миллионы моих сограждан, посапывающих в постелях или дремлющих у каминов. Аппетит подогревали и бесчисленные аперитивы, которыми усердно угощали меня гостеприимные фермеры.

 

Я возвращался домой, уже несколько окутанный розовым туманом. Мне пришлось выпить не одну рюмку виски, которое простодушные йоркширцы наливают словно лимонад, а напоследок старая миссис Эрншоу преподнесла мне стаканчик домашнего вина из ревеня, которое прожгло меня до пят. Проезжая мимо дома миссис Эйнсворт, я услышал ее голос:

 

-- Счастливого рождества, мистер Хэрриот!

 

Она провожала гостя и весело помахала мне рукой с крыльца:

 

-- Зайдите выпейте рюмочку, чтобы согреться.

 

В согревающих напитках я не нуждался, но сразу же свернул к тротуару. Как и год назад, дом был полон праздничных приготовлений, а из кухни доносился тот же восхитительный запах шалфея и лука, от которого у меня сразу засосало под ложечкой. Но на этот раз в доме царила не печаль -- в нем царил Буян.

 

Поставив уши торчком, с бесшабашным блеском в глазах он стремительно наскакивал на каждую собаку по очереди, слегка ударял лапой и молниеносно удирал прочь.

 

Миссис Эйнсворт засмеялась:

 

-- Вы знаете, он их совершенно замучил! Не дает ни минуты покоя!

 

Она была права. Для бассетов появление Буяна было чем-то вроде вторжения жизнерадостного чужака в чопорный лондонский клуб. Долгое время их жизнь была чинной и размеренной: неторопливые прогулки с хозяйкой, вкусная обильная еда и тихие часы сладкого сна на ковриках и в креслах. Один безмятежный день сменялся другим... И вдруг появился Буян.

 

Я смотрел, как он бочком подбирается к младшей из собак, поддразнивая ее, но когда он принялся боксировать обеими лапами, это оказалось слишком даже для бассета. Пес забыл свое достоинство, и они с котом сплелись, словно два борца.

 

-- Я сейчас вам кое-что покажу.

 

С этими словами миссис Эйнсворт взяла с полки твердый резиновый мячик и вышла в сад. Буян кинулся за ней. Она бросила мяч на газон, и кот помчался за ним по мерзлой траве, а мышцы так и перекатывались под его глянцевой черной шкуркой. Он схватил мяч зубами, притащил назад, положил у ног хозяйки и выжидательно посмотрел на нее. Я ахнул. Кот, носящий поноску!

 

Бассеты взирали на все это с презрением. Ни за какие коврижки не снизошли бы они до того, чтобы гоняться за мячом. Но Буян неутомимо притаскивал мяч снова и снова.

 

Миссис Эйнсворт обернулась ко мне:

 

-- Вы когда-нибудь видели подобное?

 

-- Нет, -- ответил я. -- Никогда. Это необыкновенный кот.

 

Миссис Эйнсворт схватила Буяна на руки, и мы вернулись в дом. Она, смеясь, прижалась к нему лицом, а кот мурлыкал, изгибался и с восторгом терся о ее щеку.

 

Он был полон сил и здоровья, и, глядя на него, я вспомнил его мать. Неужели Дебби, чувствуя приближение смерти, собрала последние силы, чтобы отнести своего котенка в единственное известное ей место, где было тепло и уютно, надеясь, что там о нем позаботятся? Кто знает...

 

По-видимому, не одному мне пришло в голову такое фантастическое предположение. Миссис Эйнсворт взглянула на меня, и, хотя она улыбалась, в ее глазах мелькнула грусть.

 

-- Дебби была бы довольна, -- сказала она.

 

Я кивнул.

 

-- Конечно. И ведь сейчас как раз год, как она принесла его вам?

 

-- Да. -- Она снова прижалась к Буяну лицом. -- Это самый лучший подарок из всех, какие я получала на Рождество.

Комментарии  

 
Наточка
28.08.2008 19:13 Наточка #1809736
Хороший рассказ
 
 
Натка
25.09.2008 02:51 Натка #1809739
Читала и плакала...
 
 
mariarti
02.10.2008 02:17 mariarti #1809746
ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЙ РАССКАЗ
 
 
gansolo
06.10.2008 19:28 gansolo #1809749
Замечательный английский автор. Его произведения полны любви к животным и людям. Этот рассказ невероятно трогательный. Нельзя читать без слез.
 
 
Алёна
03.12.2008 21:10 Алёна #1809777
Честно сказать, прочла лишь несколько строк в середине, и заплакала... :cry
 
 
Ирина
27.03.2009 23:27 Ирина #1809856
Я заливаюсь слезами! :cry
 
 
катя
12.06.2009 14:41 катя #1809886
Так мило.
 
 
hectymrf
18.11.2009 04:03 hectymrf #1809969
Жаль Дебби...она ТАК ХОТЕЛА бы остаться... :sigh
 
 
катя
27.11.2009 13:50 катя #1809984
Хороший рассказ.Самый лучший что я читала!
 
 
мухтар
26.12.2010 00:05 мухтар #1810147
Великолепный рассказ!Такой милый,добрый и трогательный! :)
 
 

Только зарегистрированные пользователи могут оставлять комментарии.


Поиск по сайту