Луша. Тушканчик. Наше Золотце.

Когда мы с мужем поженились, через пару месяцев завели котенка. Кошечку. Лушку. Полуперсючка-полусибирка. Серо-стального цвета. Милейшее существо, при взгляде на которое я поняла сразу - вот он, мой ребенок. И это при том, что я спепрва хотела брать только кота, а никак не кошку. Я долго буду помнить ее лукавый взгляд, брошенный на меня - типа, вот я такая, вся из себя, берешь? И я ее взяла. И не пожалела ни секунды. Живность росла как-то странно - сперва от съеденной еды почему-то интенсивно росли ушки, а только потом все остальное. Любимой позой была поза тушканчика, всматривающего вдаль - сама сидит на попке, а передние лапки свисают вдоль тела. За это она и получила прозвище Великого Тушкана. Она умела гавкать. Правда,правда - издавала звук, похожий на собачье "аффф". Я всегда считала, что в теле кошки у нее живет душа сторожевой собаки - она защищала свое пространство - настоящая сторожевая кошка.
Она любила путешествовать - каждое лето она ездила с нами на море. Кошка-путешественница. Когда мы собирались они всегда стояла напротив своего кулька, вроде бы тщательно изучая - а взяли ли мою еду, а на месте ли мои миски, а не забили ли вы, глупые хозяева, положить мой унитаз - ведь за вами не уследи, вообще ни с чем останешься :) Именно такой у нее был взгляд. У нее потрясающего цвета шкурка - не серая, не дымчатая, а серебристая. Серебряная кошка. И глаза - странного, мерцающего желто-зеленого оттенка.
А неделю тому назад, ровно 9 октября 2008, в четверг, она заболела. Все началось с банальной рвоты - я предположила, что моя охотница съела неудачную мушку во время очередной облавы на летучих насекомых. А ей становилось все хуже и хуже. С четверга она сразу же отказалась от еды, только пила. А потом и пить перестала. Живот опухал, началась лихорадка - температура скакала с 40 до 35. Она была то горячая, как кипяток, то холодная, как лед.
Кошка "сгорела" за неделю. Диагноз меня ошеломил. Придя в клинику за результатами окончательных анализов, я была готова к тому, что мне скажут - крепитесь, нас ждет долгий путь, но мы его пройдем. А мне сказали - вирусный перетонит. Неизлечимо.
Как я пережила эту ночь я не знаю. Кошка ходила под себя - у нее не было сил доползти до туалета, хотя нправление дорожек из луж показывало, что она туда пыталась попасть изо всех сил. Началась рвота. Странного зеленого цвета. Под утро начала жалобно плакать. На какое-то время я забылась сном, и мне снится, что она выходит из квартиры и идет куда-то (а она у нас домашняя до мозга костей, стерелизованная и на улицу вообще не ходила никогда).Я ее зову - Луша, Луша. А она обернулась, глянула на меня, и идет дальше. А я же чувствую, что в доме у меня есть какое-то животное. Я ощущаю, как оно трется о мои ноги. Проснулась - а она, золотко мое, из последних сил вскарабкалась на кровать, доползла до ноги и лижет мне колено. Я ее на руки взяла - холодная, как лед. Рыдаю над ней, прижимаю, пытаюсь отогреть. У нее головка уже не держится, она смотрит на меня, а из глаз слезы текут. Я впервые увидела как плачут кошки. А потом мы стали собираться к врачу.
Лушу усыпили. Она сперва подползла к своей корзиночке для перноски и тыкнулась в нее носом, а потом, увидев врача со шприцем, лизнула меня в ладонь и легла спокойно, готовая ко всему. Она заснула, чтобы больше не проснуться. Земля тебе пухом, моя красавица, моя доченька, мое солнышко. Там, где ты сейчас, я знаю, тебе хорошо...
Ей было пять с половиной лет. Совсем еще молодая.
В день ее смерти целый день шел дождь, не переставая. По моей крошке вместе со мной плакала вся природа.