БОГИНЯ БАСТ И ЕЕ ДЕТИ
Этот рассказ был написан на основе собственного печального опыта. Интересующиеся уличными кошками знают, что в каждом городском квартале имеется хотя бы один индивид, питающий жестокую ненависть к этим созданиям. Ненависть иррациональную, гневную, напоминающую болезнь. Нередко такой «блюститель чистоты и порядка», пользуясь безразличием окружающих, сеет на своем пути отравленные котлетки или норовит хотя бы пихнуть безвинное животное…. Я лично была знакома с главным действующим лицом рассказа (его фамилия слегка изменена). По счастью, он уже перестал топтать эту землю, вскоре после того, как рассказ был написан.
Я попробовала предствить себе: а что было бы, если б в этой неравной борьбе победили кошки?
Посвящается котику Пепе и всем, часто безымянным, жертвам человеческой жестокости
Моя агония длилась недолго, но была страшной. Раскаленная железная рука сжимала мне кишки, мозги раскалывались от боли. Однако никто не слышал моих жалоб, потому что я лежал на боку в зарослях сорняков, далеко от тротуара, где среди прочих иногда ходят и сердобольные люди. Я ждал смерти, и она пришла. Было странно: я находился внутри воронки, которая вытягивала меня из кустов куда-то вверх, и чем выше, тем слабее ощущалась боль. Которая совсем исчезла, когда я очутился посреди пространства, наполненного светом…
Я сам виноват в том, что со мной случилось. Не надо было доверять старику с кривым ртом. Ведь говорили же старые коты, что он нас ненавидит и кое-кого даже забил до смерти. Однако в тот злосчастный день я был так голоден! Добрые женщины уже разнесли еду, до следующего утра было далеко… Вот и появился тот гад: «Кис-кис, котик… поди сюда!» И показал мне сочный кусок сырого мяса, который я тотчас ухватил зубами. Да… мои страдания начались сразу же как только я проглотил кусок.
Мне было всего три года, я был любимцем кошек и вообще в округе не было черного кота красивей меня… Хотя время от времени кто-то, завидев меня, преходил на другую сторону тротуара. Я так и не понял, почему они нас боятся.
Между тем, неземной ветер продолжал толкать меня к неведомой цели. Я мог уже различить вдали источник теплого света и различить голоса и мяукание. В конце концов я понял, что свет исходил от женской фигуры, сидевшей на троне посреди амфитеатра. У женщины была кошачья голова, и это было так странно и красиво, и ее взгляд казался мягким и ласковым.
- Кто Ты? - спросил я, очутившись у ее ног. - И вообще, где я нахожусь?
- Ты дома, Сын мой. Перед тобой Баст, Мать всех кошек на Земле.
Ее ласковые зеленые, как изумрудные камешки, глаза напомнили мне маму Кикку. Ее задавила машина, когда я был совсем маленький.
- Я в Раю? - опять задал я совсем глупый вопрос, ведь и так все было ясно.
- Да, мальчик…, - ответил мне уже другой голос, тоже, казалось, знакомый. Я быстро обернулся назад и увидел за моими плечами старого черного кота с седой бородой и белыми усами.
- Дедушка! Сильвестр!
- Да, Пиппо, собственной персоной… Добро пожаловать к нам.
Это был никто иной как мой родной дед Сильвестр. Он тоже умер на дороге. Один тип на мотоцикле гнался за ним, ковыляющим, до тех пор, пока не сбил. Это было нетрудно: дед был стар и не мог бежать по причине артроза во всех конечностях.
-Эээээх…, -сказал дед. Я ведь учил тебя, как различить хорошего человека от плохого. Хорошие люди окружены зеленым, синим или розовым ореолом, иногда золотым , если они почти святые. Ведь мы, кошки, можем видем цвет их душ. Те, что к нам безразличны, не обидят, но и не помогут, имеют коричневато-серые цвета. Ну, а злодеев различить совсем просто: они погружены в серо-черно-коричневые тучи, и беги от них бегом, если видишь красные молнии, верный знак большой злости на все и всех. Я их называл Черными Людьми. Это охотники, носители бед. Что тебе сказать: я-то с моей катарактой не сразу увидел того дьявола на мотоцикле, но ты… я бы ни за что на свете не стал есть из рук синьора Паникуччи. Ведь в нем так много черноты, что и головы-то не видно..
- Я был такой голодный, дед, - пробормотал я в свое оправдание, в то время как Сильвестр поднял лапу и указал мне на фигуру Баст.
- Заседание начинается! – раздался чей-то звонкий голос. Это был белый кот с колокольчиком и в очках.
Дед подтолкнул меня к трону, украшенному драгоценными камнями. На коленях Госпожи лежала корзина с котятами. Они постоянно высовывали оттуда головы и пищали, и время от времени кто-то полз вверх по ее груди, стараясь достать головы. Световой ореол окружал трон, фигуру Баст, и даже корзину с котятами.
Откуда ни возьмись, стали появляться коты, каждый с бархатной подушкой в лапах. Разложив подушки у ног Баст, они уселись вокруг. Их было не более двух десятков. Я продолжал стоять, в то время как Сильвестр тоже вынул свою подушку и, кряхтя, уселся, подвернув хвост. Все это окружение представляло собой грустную картину: некоторым не хватало лапы или куска хвоста, другие были покрыты лишаями или старыми рубцами.
-Перед тобой Совет Старейшин, сказал дед, отвечая на мой немой вопрос. – Я тоже в него вхожу. В действительности мы совсем не такие, какими ты нас видишь. Госпожа вернула нам наши молодые и пушистые тела. Олнако сегодня мы приняли то обличье, что имели в день Отхода, чтобы можно было понять, сколько страданий причиняют нашему народу Люди, и особенно, Черные.
Он замолк, потому что в этот миг Баст подняла руку. Котята мгновенно застыли в корзине, дружно повернув восторженные мордочки в сторону ее глаз.
-Сын Мой, - сказала Баст, - мы собрались потому, что кое-кто из Старейшин хотел бы дать хороший урок Черным Людям. Как правило, мы никого не наказываем, это не входит в наше ведение, потому что все решают Кармические Силы, они и призывают на Суд. Но сердце мое болит за вас, потому что слышу мяуканье, подымающееся с Земли. Ваши голоса полны страданий! Иногда и мы, божества животных, можем кое-что сделать. По правде сказать, мы ждали Следующую Жертву… Выбор пал на тебя, Пиппо. Твой дед Сильвестр объявил нам, что ты падешь от руки Черного Человека по имени Паникуччи.
По рядам советников пронесся одобрительный шум.
- О, они за все заплатят! Заплатят! – раздался хриплый голос одноглазого и одноухого полосатого кота. В гневе он бил хвостом о землю, а единственный его глаз метал молнии. – Они уничтожили всю мою семью, включая супругу, беременную шестью котятами…
- Сядь, Убальдо, - попытался успокоить его мой дед. – Лучше подумаем, как это сделать. Всегда ведь надо уметь выбрать подходящий момент.
- Хе! Можно проучить одну сволочь, двух сволочей, но как проучить несколько миллионов особей? – спросил скелетного вида старый кот, покрытый пятнами лишая.
- Я знаю, как это сделать, - улыбнулась Баст, и котята запищали в корзине в знак восхищения ею.
- На землю отправятся Посланники. У меня уже есть во всех странах мира коты и кошки, пригодные для этой роли.
- Меня пошли, меня, - завопил Убальдо, трясясь всем телом. Сильвестр переглянулся кое с кем из стариков, и по кругу пронеслось смешливое мяуканье.
- Ну да, как раз тебя там не хватало. Отдыхай, ты свое отпахал, брат!
- Ты, Убальдо, расскажешь моим избранникам о том, в каких условиях им придется работать, - мягко сказала Баст, протягивая к старому коту обе руки, и как бы желая приласкать его. – Они прислушаются к каждому твоему слову.
- Надо всех их перебить, туда им и дорога, - не успокаивался тот. - И когда их мерзкие души попадут сюда к нам, мяяяяуууууу! С каким наслаждением я бы поволок их Вниз!
- Нет, Убальдо, -сказала Баст, - нести смерть не входит в наши полномочия. Я уже говорила, что для этого имеются Высшие Силы, те, что управляют Вселенной. Но мы дадим хороший урок тем, кто идет против Матери-Природы и ее детей, оскорбляя и унижая их достоинство. Не случайно мы, Кошки, наделены магическими способностями. Мои Посланники – уважаемые и счастливые домашние коты, они рады возможности помочь тем, кому менее повезло…
Старейшины зааплодировали, выражая свое одобрение. Мой дед, вылизывая мне мордочку, сказал:
-Как она мудра, наша Мать!
Мне стало ясно, что и моему палачу было не избежать урока. И тогда я осмелился и спросил у Госпожи:
- А кто отправится к Паникуччи?
- Ты! – улыбнулась Баст, глядя мне прямо в глаза. Ее улыбка была как лучик солнца.
Мы говорили еще около часа. После обсуждения всех деталей моей миссии Сильвестр подтолкнул меня в одну из дверей:
- Открой ее. За ней тебя ждет твоя мать, Кикка. Помирала от желания тебя увидеть!
В тот день Паникуччи проснулся рано. Несмотря на мелкий дождь, решил не сидеть дома и вышел на обход раньше обычного. Каждое утро он прочесывал территорию вблизи дома, стараясь обнаружить следы, оставленные бабами, имеющими гнусную привычку кормить бездомных кошек. По его мнению, все кошки являлись разносчиками опасных и заразных болезней.
Паникуччи был на пенсии вот уже с десяток лет, и жизнь протекала вяло, однообразно: завтрак – прогулка – обед – телевизор – ужин, и после было не заснуть. Интересов у него не было, книг не читал, друзей не имел. Дети иногда советовали поиграть в карты в каком-нибудь кружке для пенсионеров, но Паникуччи не умел находить общий язык с себе подобными по той простой причине, что всех считал идиотами. Когда скука совсем заедала, начинал думать о болезнях. Боялся инфаркта, рака предстательной железы, инсульта. Смерть подстерегала его у порога, поскольку он уже отработал свой век и не знал, куда девать время.
Как только, после выхода на пенсию, начались эти длинные пустые дни, единственным его развлечением стало выслеживание кошачьих благодетельниц. Напротив его окон, на насыпи, заросшей сорняками и кустарником, паслось с десяток кошек всех цветов и размеров. Они казались совершенно счастливыми на этом кусочке урбанизированных джунглей: совокуплялись, плодились, жрали. Ничто им было нипочем. Все это страшно раздражало Паникуччи. Ему нравилось давить каблуками кучки сухого корма, оставленные на асфальте, выливать в траву воду из мисок. Если из окна удавалось застукать одну из женщин на месте преступления, он начинал орать, угрожая санитарным контролем и полицией. И если, несмотря ни на что, кошатница, паскуда, продолжала свое мерзкое дело, Паникуччи приходилось спешно натягивать штаны и спускаться вниз, чтоб поругаться как следует. Лицо его становилось краснее свеклы, длинные брызги слюны летели во все стороны.
Любимым доводом против кошек был тот факт, что их кормят, в то время как в Африке голодают дети. На эти деньги, что они тратят, можно было бы давно решить этот больной вопрос. Кошки должны жрать мышей. Если по правде, то Паникуччи были до лампы голодные дети, но на этот довод бабам трудно было возразить. Среди них кое-кто что-то отвечал, но больше молчали, за котов боялись, потому что, после их ухода, коты оставались с Паникуччи один на один. Один лишь раз баба, приезжавшая два раза в неделю на разбитом и воняющем рыбой фургоне, послала его подальше и еще и обозвала. Она торговала рыбой на базаре и язык у ведьмы был длиннее хвоста дьявола. С ней Паникуччи больше не связывался. Но вслед тем, кто послабее и спасался бегством, он долго и ехидно ухмылялся.
Тем временем, годы шли, а кошачье племя не убывало. Пришлось Паникуччи взять решение вопроса в свои руки. Кое-кого из них он лично отправил на тот свет. Особенно ненавидел черных кошек, носителей сглаза и всевозможных бед. Достаточно было тихо подобраться к спящему коту, и чтоб никто тебя не видел. А там быстрый удар ботинком по голове, и все. Одной из последних его жертв стал молодой черный котяра, осмелившийся трижды перейти ему дорогу, после чего Паникуччи поссорился с управдомом, опоздал на поезд, желая поехать навестить внуков, и, что самое мерзкое – в тот день соседи сверху залили ему потолок в кухне. Днем раньше он предложил коту лакомый кусочек… Хе-хе-хе!
В тот дождливый день, вскоре после последней «охоты», удовлетворенно глянув на насыпь, Паникуччи пробормотал: «Наконец-то, воздух стал чище…». Заметил чашечку с водой, нагло пристроенную за колесом автомобиля, поддел ее носком, опрокинул, потом положил на место и плюнул внутрь. Попался на глаза окурок сигареты, взял его бумажкой с земли и кинул туда же, в чашку.
Паникуччи вообще не любил женщин и считал их либо недоразвитыми, либо проститутками. Кошатницы составляли особую категорию. Это были, на его взгляд, старые девы, никчемности, которым было некуда девать время и деньги.
Правда, среди женщин была одна святая: его собственная мать, Мария Роза. Суровая, аскетичная, жестокосердная старуха, она отошла в лучший мир в тот год, когда Паникуччи вышел на пенсию. К ней он до сих пор питал трепетный страх, перемешанный с восхищением, и во время редких визитов на кладбище, по праздникам, выкладывал ей свои жалобы на жену и детей.
Тонкие струйки дождя висели в воздухе, как паутинки.
Паникуччи по привычке бросил суровый взгляд в сторону кустов, и ему показалось, что черный котище еще жив и сидит под кустом как ни в чем не бывало. Прошло два дня, как не показывался, и Паникуччи был уверен, что яд сработал. Надел на нос очки, перешел туда, откуда лучше просматривалась вся насыпь с кустами. Как вдруг, неожиданно, на месте кота заметил женскую фигуру.
«Ах ты, тварь!», удивленно воскликнул Паникуччи, не веря своим глазам. «Котика ищешь? Не найдешь. Нет его, помер.. Ну, погоди, сейчас я тебя достану!»
Цепляясь за кусты обеими руками, закинул сначала одну ногу, потом вторую, на насыпь. Сразу же попал ботинком на кучку свежего собачьего дерьма, грязно выругался, проклиная собак и их хозяев.
Да, за кустом действительно сидела, нагнувшись, старушка в темном. Короткая стрижка, скромная кофтенка, в руках сверток с кошачьей жратвой. Когда до нее оставалось не более десяти метров, старуха обернулась, и Паникуччи вдруг облился холодным потом, узнав свою покойницу мать, Марию Розу. Вот уже десять лет, как он возлагал цветы на ее могилу. Остановился, перекрестился дрожащими руками. Ругательные слова застряли в глотке. Призрак выпрямился и воздел к нему худые руки. Рот его раскрывался, но слов не было слышно.
Когда старуха шагнула в его сторону, Паникуччи, в панике, развернулся и бегом побежал назад. Как только почувствовал под ногами асфальт и прислонился к обнадеживающей боковине первого попавшегося автомобиля, перевел дух. Сердце выскакивало из грудной клетки. Перед мертвецами и смертью Паникуччи всегда трепетал. На всякий случай еще раз перекрестился, решив, что привиделось по вине новых таблеток от давления, что приписал ему врач.
Постояв с десяток минут за машиной, высунул нос и всмотрелся вдаль: под кустом опять сидел тот самый черный кот… Казалось, что его рот кривился в адской гримасе, напоминавшей любимое выражение его матери – вечно была недовольна вся и всем!
Паникуччи прочел про себя, на всякий случай, «Отче Наш» и направился к своему подъезду. Ноги его подкашивались. На этот раз с инспекцией было покончено.
Вечером того же дня, после футбольного матча по телевиению, Паникуччи принял две таблетки снотворного и отправился спать. Жена уехала к сыну, он был один. В окно смотреть боялся и сразу же зашторил его.
Вспоминая утренний эпизод, Паникуччи не мог прийти ни к какому разумному выводу. Встал, сходил в туалет, попил. Соседи, гады, распустили телевизор, но и это на сей раз ему было приятно, потому что казалось, что хоть не один в доме. В другой раз сразу бы взял в руки палку и начал бы стучать в потолок.
Наконец, измяв окончательно постель, провалился в сон. Проснулся в поту. Воздуха не хватало, кто-то сжимал его грудь. Попытался подняться, чтоб открыть форточку, но сразу же понял, что на стуле рядом с кроватью кто-то сидит. Зажмурил глаза и перекрестился. Когда вновь открыл их, кошмар не исчезал.
«МЯЯЯЯЯЯ-УУУУУУУ!.....» Напротив его лица горели адским огнем два зеленых глаза. «МЯУУУУУУУ….», завывала бестия, готовясь к прыжку. Рот, полный клыков, открывался все шире, в жуткой гримасе, напоминающей улыбку. Длинный красный язык тоже, казалось, полыхал огнем. Паникуччи, с полностью парализованными членами, упал назад на подушку, не в силах прочесть ни одной молитвы. Вот она, смерть, пришла и за ним. В образе черного кошачьего чудовища. Смерть потянулась, завывая, и прыгнула ему на грудь. Горячее и смрадное ее дыхание обжигало щеки.
-Почему ты меня убил, Пьетро? – сказало вдруг создание, обнимая Паникуччи за шею своими когтистыми лапами.
Изо рта Паникуччи вырвался сдавленный стон. Он чувствовал себя подобно плотно забинтованной мумии и был не в силах пошевелить пальцем. Мысленно просил смерть поторопиться.
-Почему ты это сделал, Пьетро? – настаивал зверь, - это ведь ты меня убил, твою мать. Это я была, Мария Роза.
Всего в некольких сантиметрах от своего лица Паникуччи мог видеть длинные усы, хищные клыки и … зеленые и строгие глаза своей матери. В них читался беспощадный упрек.
-Я вернулась на Землю для того, чтобы быть рядом с тобой, сын… хотела дать тебе урок.. Ты ненавидишь животных, но и я, и ты, и твой сосед – все мы Божии создания, все из общего корня произрастаем. Каждый из нас есть часть Универсальной Души. Когда мы умираем, мы в действительности возвращаемся на землю в иной форме. Убивая кота, ты не думал, что он, может быть, в прошлой жизни был твоей матьерью?
Это были поледние слова, что Паникуччи успел услышать: именно в этот момент его мозг начал плавиться и дробиться на части. Сосуды открывались и их них сочилась кровь, в короткое время затопив всю черепную коробку. Жуткая морда зверя постепенно отдалилась и растворилась в темноте, охватившей сознание Паникуччи.
Где-то вдали слышался еще плач Марии Розы: «Зачем ты это сделал, Пьетро?!», в то время как черная бестия заглатывал в свою пасть куски расплавившегося мозга Паникуччи.
На следующее утро жена нашла Паникуччи простерым на полу, в луже собственных экскрементов и без сознания.
Спустя три месяца, после недельной комы и интенсивной терапии, Паникуччи был привезен домой сидящим в инвалидной коляске. Теперь этой был кроткий седой карлик с окончательно сведенным кривым ртом. Бормотал что-то бессвязное и часто тихо плакал, безо всякого повода. Жена и дети намеревались нанять для него няню. Но однажды на его лице появилось вполне осознанное выражение. Жестами попросил жену приблизить кресло к окну, из которого он раньше наблюдал за кошками. «Мадонна, - устало подумала жена, - опять, начинается…».
Открыв окно, подтянула к нему кресло. Как раз в этот момент, напротив них, под кустом расположилась мама-кошка с двумя котятами. Семейство обменивалось ласками, вылизывая друг друга.
-У…Ууууу…, замычал Паникуччи, показывая на них жене. Когда ему удалось повернуть назад голову, та, с большим удивлением, заметила, что по щекам Паникуччи бежали слезы. Перекошенный рот пытался выразить подобие улыбки.
Когда Паникуччи, сгорбленный, с палкой, почти прозрачный и ничем не напоминавший прежнего себя, смог наконец выйти из дома, то сразу же направился к тропинке, восходящей на насыпь. Трясущимися руками достал из полиэтиленового пакета миску, бутылку и две банки кошачих консервов. Открыв банки, выложил в миску еду, призывно почмокал губами и начал ждать котов.
Из окна пятого этажа за ним внимательно и с беспокойством наблюдала кошколюбивая соседка. На всякий случай приготовила фотоаппарат, намереваясь снять фото отравителя в действии. И щелкнула-таки затвором, не веря самой себе. Паникуччи было трудно, почти невозможно, застукать на месте преступления.
Ничего, однако, не произошло: на следующий день кошачья семейка, опорожнившая миску, поставленную Паникуччи, была жива и здорова. Паникуччи в сопровожении супруги опять вышел во двор, на этот раз с кульком мясного фарша. Кошки побежали к нему с поднятыми трубой хвостами. Не все, правда. Старые коты продолжали наблюдать из-за кустов, не приближаясь. Однако в последующие недели и они постепенно вышли из засады. Как-то раз Паникуччи удалось приласкать котенка, и его перекошенная физиономия, изображая улыбку, стала вовсе похожа на театральную маску.
Вечерний выход во двор стал ежедневным ритуалом. Видя все это, кошатницы стали без опасений кормить питомцев, оставляя возле стены тарелки с сухим кормом., в которые уже никто не плевал. Однажды один избалованный миальчуган попытался дать пинка коту в присутствии Паникуччи. Тот в гневе замахал палкой, выплюнув очередь неразборчивых, но явно ругательных слов. Пацан, напуганный этой гротесковой фигурой, поспешил скрыться в подъезде.
Кошколюбивая соседка, видевшая все это из-за занавески, и все еще не доверяющая переменам, произошедшим с Паникуччм, не выдержала, и зааплодировала с пятого этажа. Паникуччи, все еще злой на малолетнего хулигана, но довольный произведенным эффектом, поднял наверх взгляд и улыбнулся в ответ.
Коты на насыпи наблюдали за сценой с видом тех, кто ничему не удивляется, хорошо зная мир и его законы. Старые коты с рваными ушами, кошки с котятами, молоденькие и нахальные котики: униженные, но царственные, бедные, но полные достоинства, философы и практики. Дети Баст.
И вот, наконец, открылось собрание участников нашей миссии. Я увидел море разливанное котов и кошек всех мастей и пород, и всех их объединяло одно и то же удовлетворенное выражение.
Я мысленно перенесся на место моей последней инкарнации, обозревая насыпь, кусты, новеньких котят с мамами, и Паникуччи, что дрожащими руками собирал просыпанные кем-то остатки кошачьей пищи. Над его головой была ясно видна бледная и тонкая, зеленовато-розовая корона астрального света.
-Ты видишь это, дед? – восхитился я, повернувшись к Сильвестру.
-Отличная работа, внучок, -ответил он. – А теперь пойдем, многие расскажут о том, как им удалось превратить в Людей наших Черных Врагов. И затем мы попрощаемся: мне пора возвращаться на Землю. Мать хочет, чтобы я на этот раз вновь родился человеком… Моей задачей станет научить людей пониманию того, что мы – это они, а они – это мы.»
Подняв хвосты, мы с дедом вошли в зал и сели прямо перед троном довольно улыбающейся Баст.
